Я ненавижу моряков, рыбаков, мичманов, штурманов, боцманов, матросов и всю оставшуюся морскую пиздобратию.
Я ненавижу всех тех, кто ходит в море. Кто уходит на чуть-чуть. Кто заставляет ждать, кто просит ждать. Нет. Валите полностью, не надо так, на немножко, ненадолго... Я ненавижу Макаревича за его эту тупую песню. "Кого любит волна..." - что за хрень, как так вообще.
И спустя полгода смотришь и думаешь одно только - ебаааать...
У меня полжизни пролетело уже, и права, и практика в школе, и авария, еще там что-то... Нет. Сваливайте обратно в синее-синее, к бакланам ебучим своим, к голым телкам на стенах кубаря, в штормы, штили, пошлые корабляцкие шутки и далее.
Я каждый его рейс замечаю что-то в глазах, в лице... что-то старит их, заставляет седеть, вырубает морщину между бровями. Море. Сука, что-то делается там с ними такое страшное, отчего они с седыми прядями возвращаются, крепко сжатыми губами и руками, которые сильней хватают, держат, будто тоже сейчас утечет человек за борт куда-то. Этого не говорят свои женсчинам на берегу, своим братьям, детям, родителям... Нам никогда не узнать, какого это - когда не деться никуда, когда километры воды вокруг и под, а у кого-то еще и над - там жопа вообще, кажется. Что-то щелкает в мозгу, должно быть. Крепко щелкает. И все это напускное, петушиное, бесячее такое - "ааай, херня! да, пожар в машине, ну и что? фигняя", не фигня ничего, когда шланг руки обжигает, когда тебе и только тебе, блядь, его тушить, потому что ты в машине работаешь.
"Когда ступаешь на землю и она не качается, твердая... знаешь это не сравнить ни с чем" (с.)
Он рассказывал об учениях. Их закрывают в машине и опускают в огромный бассейн. Все. Дыхания тебе на 2 минуты, ну на 2,5 максимум. Как первые секунды ты тратишь на то, что борешься с собой, чтоб не заорать "ахтыжебаныйтыжнахуй" потому что реально страшно. И все. Поиски выхода. Самостоятельно, ребят, чай не маленькие. Он рассказывал о волнах, которые заливают на палубу, о том, что когда все закрепили и в кубрике собрались, одного не досчитались. Смыло за борт. ВСЕ.
________________________
Сейчас я нюхаю свои ладони (шанэль эгоист) и возвращаюсь на 40 минут назад, в машину. Лобовое залито дождем, тихо кто-то трындит по радио. Я закрываю глаза и запускаю руку в пакет, чувствую холодную материю. О, боже, я знаю, что это... У меня платков уже штук 20, ну или около того точно, я не знаю, куда их уже девать все. Пора перестать говорить, что люблю платки, нужно что-то такое... другое полюбить. Они пахнут машинным отделением. Мазутом)
Так вот я достаю оттуда синий в серебряную блестку шарф, а затем огроменное заравское покрывало-платок. Но еще что-то остается там, на дне пакета.
Магнит с попугаями.
Написано Grand Kanaria...